«Девять дней»: Рецензия Киноафиши

Духовная драма про маленькие радости жизни прямиком с «Сандэнса».

Фильмов о возможных путешествиях человеческого духа в столь желанном «послесмертии» написано и снято неприлично много, а вот историй, спекулирующих на том, что его пробуждению предшествует, почти нет (можно вспомнить разве что недавнюю пиксаровскую «Душу»), что, впрочем, вполне объяснимо: финал почти всегда интереснее начала. Идея «Девяти дней» пришла японо-бразильскому режиссеру Эдсону Оде после самоубийства его дражайшего дядюшки. Пытаясь осознать его смерть, Ода пришел к переосмыслению самого феномена жизни, превратив свои размышления в фильм.

Образ же дядюшки он воплотил в фигуре главного героя — угрюмого Уилла, роль которого исполнил Уинстон Дьюк, знакомый зрителю по роли М’Баку в «Черной Пантере». Уилл, некогда бывший человеком, ныне развоплощенный дух, живущий в одиночестве в деревянном домике посреди пустыни. В одной из захламленных шкафами комнат его прибежища стоит стена, сплошь загроможденная старыми телевизорами и видеопроигрывателями. Целыми днями Уилл следит через них за множеством своих подопечных — людей, души которых он когда-то приговорил к жизни. Собственно, в этом и состоит его работа — отбирать достойных воплощения кандидатов.

Когда его любимица Аманда, чрезвычайно талантливая скрипачка, неожиданно врезается на полной скорости в стену, ее экран гаснет и безутешному Уиллу, сдерживающему слезы, с появившимся в связи с ее смертью ворохом вопросов приходится снова приняться за работу. Одна за другой его домик посещают души, которым всего несколько часов от роду: излишне чувствительный Майк, дерзкий Кейн, мягкая Мария, рожденный быть двуликим имяреком Александр и самой последней с большим опозданием является излучающая непосредственность Эмма в исполнении Зази Битц, кажется, приклеившаяся к этому амплуа.

Столь долгий пересказ необходим, чтобы объяснить законы мира, придуманного Одой. Мира не то чтобы очень изобретательного: небесная бюрократия и стилизация под 80-е с VHS, отсылающая к детству режиссера, стали для жанра общим местом (см. первый сезон «Чудотворцев»). В фильме много тишины, но еще больше не очень занимательных и статичных диалогов, в которых Ода безуспешно пытается объяснить, как функционирует этот мир.

В них он как будто бы поднимает несколько «больших» тем, вроде осознания ценности жизни с ее маленькими радостями и большими горестями, и если и не отвечает, то по крайней мере ставит вопрос в духе Камю: стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить? Сам неизменно хмурый Уилл, о прошлой жизни которого нам робко намекают, поначалу всем своим видом говорит, что нет, не стоит, а затем вполне в духе жанра под влиянием обаяния и открытости Эммы меняет свое мнение.

Только не понятно почему. Сама арка Уилла вышла крайне невразумительной, начавшись с клише и им закончившись (в конце он читает стихотворение Уолта Уитмена аки Джон Китинг в «Обществе мертвых поэтов»), а место, собственно, действий, обычно двигающих сюжет, заняли невнятные диалоги, не раскрывающие персонажей, которые не выходят за рамки своих амплуа до самого конца. То же относится и к идеям Оды, в которых слишком много недосказанности. Например, занимающая большую часть фильма процедура отбора душ, состоящая из собеседования и нескольких спекулятивных гипотетических ситуаций (вроде «проблемы вагонетки»), от которых несет дешевой кампусной философией, так и не объясняет, по какому принципу Уилл их отбирает.

Ода как будто боялся однозначности, что не так уж и плохо, но в напущенном им метафизическом тумане невозможно ничего разобрать. В вязкой меланхоличной атмосфере фильма тяжело дышать и, если перефразировать один из заданных Одой вопросов, едва ли стоит.

Однако «Девять дней», возможно, придутся по вкусу поклонникам редкого ныне жанра духовных инди-драм — идеального продукта «Сандэнса». Сейчас показ картины проходит в рамках фестиваля американского кино AMFEST.

Гия Сичинава

Источник