Тело, с которым возможно всё: интервью с режиссером Луизой Детлефесен

On Авг 17, 2020

Режиссёр Луиза Детлефсен о скандинавском боди-активизме, пользе социальных сетей и о том, что слово «толстый» говорить можно!

Beat Film Festival ежегодно поставляет в Россию самые актуальные, броские и зрительские документальные фильмы о популярной культуре: кино о музыке, современном искусстве, урбанистике, моде и новых социальных явлениях. Но скандинавская картина «Армия Плюс» способна встряхнуть даже опытного фестивального зрителя. Это подлинная жизнеутверждающая провокация: четыре очень полных девушки рассказывают о любви к своему телу и показывают, что никакие килограммы не мешают получать удовольствие от жизни. Они отказываются страдать и комплексовать и находят в этом поддержку по всему миру. Таких героинь в кинотеатрах вы точно ещё никогда не видели. Киноафиша.Инфо поговорила с одной из двух режиссёров фильма, датчанкой Луизой Детлефсен. Как и положено разговору двух женщин на такую острую и актуальную для большинства тему, интервью получилось весомым, объёмным, корпулентным. Называйте его просто толстым.

— В первую очередь поздравляю. По-моему, вы сделали отличный фильм на острую тему. Насколько вам важно его представлять на российском кинофестивале? И так ли вам важно, будет показан фильм на большом экране, или уже спокойно относитесь к тому, что он будет показан и онлайн тоже? Потому что, конечно, коронавирус внёс коррективы во все наши планы…

— Я думаю, для режиссёра это самое важное, чтобы его фильм, особенно если он документальный, был показан в кинотеатре. Мне кажется, само ощущение, когда вы сидите в тёмном зале и сосредоточены исключительно на экране, воздействует на ваше восприятие совершенно по-иному. И конечно, мы придумывали, снимали и монтировали картину для показа кинотеатральной публике. Но всё же, как бы вы ни посмотрели наш фильм, я рада, что вы его видели. Что касается российской публики и её восприятия, для меня самой это довольно любопытный вопрос. Во время работы мы обсуждали со вторым режиссёром Луизой Унмак Кьелдсен, зачем мы делаем наше кино. Оно пытается описать новое движение, боди-активизм, но именно в Скандинавии. То есть наш фильм включён, в первую очередь, в нашу культурную среду. Но, к счастью, лента была показана в других странах и оказалась применима к другим культурам, хотя женское тело по-разному воспринимается в разных традициях. Я почти ничего не знаю о российской социальной культуре, но думаю, что давление культом худобы, которое поддерживает гигантская индустрия по производству товаров для женщин, предлагая им стать ещё стройнее, — это общемировая проблема. Так что я надеюсь, что российских женщин наш фильм также тронет.

— Я могу вам сказать, что ваш фильм задел даже меня. Потому что я его восприняла не только как фильм о полных женщинах, но как фильм о женщинах с любыми общепринятыми недостатками в своём теле. Как фильм о травле за эти недостатки и о том, как мы с этим можем бороться.

— Когда мы только задумали фильм, мы провели исследование. И что по-настоящему потрясло нас — вот эти полные девушки, которые ведут свои странички в Инстаграм и других социальных сетях. Они танцуют, демонстрируют своё тело, пишут о своей жизни. Мы были тронуты, потому что они всю свою предыдущую жизнь вынуждены были прятать своё тело, стыдиться его, но внезапно решили, что пришло время им стать свободными от этих стереотипов. Стать свободными и делать всё то же самое, что делают все остальные люди, но не делали они сами. Мне кажется, это универсальная тема — научиться принимать свою жизнь и проживать её прямо сейчас, наслаждаться ей, любить мир и быть готовым открыться этому миру, если вдруг вы прятались от него, потому что с вами якобы что-то не так или вы просто не уверены в себе. И совершенно не важно, касается это размера тела или цвета вашей кожи —причин может быть масса, — потому мы приняли, что это универсальная тема. И потому мы хотели сделать это кино. Потому что, как вы и сказали, этот фильм об освобождении от стыда.

— Тема фильма — ваша личная проблема или, как говорит одна из героинь, это политически верный выбор?

— Первые наши наброски для этого фильма появились года три назад, если не больше. Тогда эта тема ещё не была такой обсуждаемой в обществе. Но, признаться, мы этот фильм хотели сделать все 25 лет, что работаем вместе с Луизой. Мы не только коллеги, мы ещё и подруги. И все эти 25 лет мы ведём настоящую борьбу со своими телами. Не сосчитать, сколько часов мы провели, обсуждая диеты, мы ходили на групповую терапию в попытке избавиться от 5-10 килограммов. И эта борьба постоянно сопровождалась общественной критикой. Так что потребность снять подобный фильм взращивалась в нас на протяжении долгих лет. Но когда мы столкнулись с этим новым поколением, молодыми женщинами, которые пытаются вырваться из этой системы, закрыть телесный вопрос и устранить дискриминацию по весу, мы были по-настоящему воодушевлены. Да, мы задавались вопросом: «Это что, на самом деле происходит? Неужели можно любить своё тело, когда ты полный?» И именно эта наша реакция разбудила наше любопытство, стала триггером для нашего фильма. Потому что мы примеряли позицию этих девушек на себя и думали: «Нет, с нашими телами это невозможно». Но чем дальше мы исследовали материал для нашего фильма, тем отчётливее понимали, что возможно всё.

— Но какую цель вы ставили перед собой изначально, когда уже решили делать фильм, продумали героинь, историю? Встряхнуть всех нас, зрителей, или встряхнуть самих себя? Что вы изначально хотели нам сказать? Я поясню, почему задаю такой вопрос. Ваши героини — по-настоящему выдающиеся девушки, я уверена, вы знаете это. И я подозреваю, что они могли попросту изменить ваш фильм, превратить его от изначальной задумки во что-то совершенно иное, что мы и видим в итоге на экране. Можете ли вы их назвать своими соавторами?

— В документалистике обычно именно так всё и происходит [смеётся]. Но я могу сказать, что мы этот фильм задумывали как посвящение своим дочерям. Моей дочери 21, дочери Луизы — 19. Мы чётко осознали, что их поколение нуждается в таком фильме. Не только потому, что в современном обществе идёт активная дискриминация в отношении полных людей, но ещё и потому, что, как я говорила выше, все женщины всегда испытывают трудности в отношениях со своим телом. Это, как мне кажется, было нашей отправной точкой, аудиторией, для которой мы задумали этот фильм. Но когда ты начинаешь снимать документальное кино, эти съёмки превращаются в живое исследование. Мы не решали по поводу какой-то фразы, что вот это наше послание. Мы хотели пройти этот путь и по ходу съёмки найти для себя что-то, открыть. Так что встреча с нашими героинями действительно многому нас научила. Мы пытались расспрашивать их о том, что было интересно нам. Вот они говорят, что они в процессе воспитания любви к своему телу. Но правду ли они говорят об этой любви? И пока мы общались, мы немало узнали от них в том числе и об устройстве современного общества. А вот этим вопросом мы едва ли задавались. Хотя это вполне логично, ведь мы обсуждаем общественное отношение, когда говорим о расовой или половой проблеме. Подумайте, как много привилегий нам даёт это общество, если у нас нормальное тело. Но нам даже в голову не приходит мысль, что то же самое общество чинит нам преграды, если мы полные. Так что встреча с нашими девушками помогла скорректировать наше направление мысли. Конечно, если бы это были другие персонажи, получился бы и другой фильм, но мне кажется, что ключевая мысль сохранилась бы: нужно жить своей жизнью прямо сейчас. И нужно примирить мир со своим телом, а не прятать его дома из боязни стыда. Вот эту мысль мы точно пронесли с начала и до конца.

— Расскажите, как вы нашли своих героинь, почему вы выбрали именно этих девушек? Одна датчанка, две норвежки, одна шведка. Насколько трудно было уговорить их поделиться своими историями в такой искренней манере? Что за «правильные» слова вы сказали им, чтобы они так открылись вам?

— Мы в своих документальных фильмах всегда касались чувствительных тем, как мне кажется: рак, общественный контроль и тому подобные непростые вопросы. Это, если хотите, наше рабочее кредо. Так что тема боди-активизма стала для нас естественным развитием в нашей работе. Но в большинстве случаев найти хороших главных героев довольно сложно, героев, которые подключатся к процессу создания документального фильма. Но в этот раз всё было намного проще, чем мы предполагали, проще, чем раньше. Потому что эти четыре активистки уже были на виду в социальных сетях. Мы и искали их в Инстаграм, читали, что они пишут о своей жизни, как они презентуют себя, демонстрируют свои тела. Да, мы связались со многими девушками, но выбрали именно этих, потому что у нас всё же были свои представления о том, какими они должны быть. Мы хотели, чтобы наши героини спокойно могли показать своё тело. Потому что это мощный визуальный символ — готовность показать миру тело в его естественном виде: полностью обнажённое. Это, в свою очередь, говорит, что ты в ладах с ним. Вторым критерием был возраст, мы хотели, чтобы они были молодыми. И достаточно выносливыми, чтобы окунуться в процесс создания документального фильма. Мы по сути вторглись в их жизни на полтора года. Это у кого угодно может вызвать психологический дискомфорт, а мы меньше всего хотели вогнать своей работой кого-то в депрессию. Так что не хотелось, чтобы наши героини были слишком уж уязвимы для такой съёмки. Но ещё раз подчеркну, как было просто найти этих девушек. И стоило только написать им, они тут же заинтересовались. Хотя бы потому, что, как мне кажется, в кино и на телевидении вы практически никогда не увидите полную женщину. Если в игровом кино вы видите полную девушку, то это либо подружка главной героини, либо это главная героиня, которая обязательно похудеет и только тогда найдёт себе хорошего парня к концу фильма. Ещё поэтому нас так привлекала идея показать на экране четыре полных тела. И девушки не раздумывая сказали «да».

— Фильм начинается с того, что одна из героинь просит свою подругу описать её внешность. И подруга перечисляет слова: «полная», «пышная», «корпулентная». Но в итоге они сходятся на том, что лучшее слово для описания такой внешности — это fat, толстая. Что не так с этим словом? В русском языке есть куда более неприятные слова, которыми легко оскорбить полного человека или дать ему понять наше отношение к его полноте.

— Это как раз одна из вещей, которым мы научились у наших героинь: что слово «толстый» — это просто нейтральное слово, которое описывает размер тела. Оно может быть толстым или тонким, высоким или низким. Это нейтральное слово, и именно так мы должны его использовать. В Дании и в скандинавских языках вы не можете просто назвать человека толстым, потому что вы таким образом обидите его. Поэтому вы вынуждены описывать его тело словами поприятнее. И эта ситуация как раз показывает, что человек, который пытается говорить вот так около, считает полноту чем-то оскорбительным, неправильным. Наши героини говорят: быть толстой — это просто выглядеть по-другому. Можно называть людей толстыми и не иметь ничего за пазухой. Мне эта ситуация напоминает ситуацию с геями. Многие используют слово «гей», чтобы травить людей с нетрадиционной ориентацией. Но сами они приняли это слово как описательное: да, мы геи. То же самое сейчас пытаются провернуть боди-активисты: вернуть слову «толстый» нейтральное звучание. Они заявляют: мы толстые, и мы гордимся этим.

— Но как вы тогда объясните, что Инстаграм одной из ваших героинь называется «Пухленькая датчанка»? Вам не видится в этом противоречие, когда активистка словно говорит: «Вы называйте меня «толстой», но я саму себя буду называть «пухленькой»?»

— А вот это хороший вопрос. Потому что это описывает ту самую битву за самовосприятие. Нельзя просто по щелчку удалить весь тот стыд, который они годами испытывали за своё тело. Для Хелен, которую все знают как @chubbydane, это целый путь, в начале которого она каждое утро стояла перед шкафом и думала, как ей одеться, чтобы людей в автобусе не вывернуло при виде её тела. В те времена создать открытый аккаунт в Инстаграм было для неё огромным шагом вперёд. И она назвала себя «Пухлой датчанкой», потому что к иному она была не готова — назвать себя толстой. Немало женщин в этом движении и в Инстаграм, в социальных сетях до сих пор не могут назвать себя толстыми, потому что для начала нужно принять тот факт, что ты толстый. Но это боди-активистское движение настолько массовое, в нем есть примеры людей, которые по-настоящему полюбили свои тела. Но есть и другие, кто только начал бороться со своим стыдом. И мне кажется, это долгий процесс.

— Все ваши героини имеют популярные Инстаграм-аккаунты, где они презентуют себя в лучшем виде. А как они себя вели перед вашей камерой? Было ли отличие от их социально-сетевого, публичного поведения? Или они воспринимали фильм как ещё одну площадку для презентации?

— Мне кажется, что быть главным героем документальной картины — не то же самое, что вести аккаунт в соцсетях. Хотя и документальное кино не может до конца показать всю правду о их жизнях. Но наш метод съёмки, который мы используем всегда, — это снимать на протяжении долгого времени, длинными кадрами, чтобы герои привыкли к самой мысли, что они станут частью кино. Одни только интервью у нас в общей сложности заняли 8-10 часов с каждой из них, это потом мы раздробили их на мелкие кусочки. Потому что мы постоянно пытались подсмотреть, поймать момент, когда они наконец забудут, что их снимают. Хотя, конечно, не всё, чем они занимаются по жизни, вошло в фильм. Например, мы показываем общение Хелен с её родителями. Но у неё также немало братьев и сестёр, а это не раскрыто. Паулина изучает моду, но мы не вдаёмся в эту деталь. Про каждую из девушек можно рассказать совершенно иную историю, чем та, которую показали мы. Мы, как мне думается, пытались сбалансировать и показать одинаково их сильные стороны и их слабости. Чтобы максимально приблизить их к зрителю, показать их реальными людьми.

— Но есть же такой стереотип, что полные люди часто стараются играть в обществе некую роль. Что они такие жизнерадостные, души компании, просто чтобы нравиться людям, скомпенсировать таким образом свою полноту. Насколько это правдиво в отношении ваших героинь?

— Их нельзя за это осуждать. Да, это правда, что таким поведением они пытаются компенсировать несоответствие общественным стандартам. Потому что если ты ощущаешь себя уродиной, думаешь, что с твоим телом что-то не так, боишься, что тебя затравят, ты автоматически занижаешь собственную общественную ценность. Ведь то, какое положение мы занимаем в обществе, во многом зависит от того, как мы себя в нём поставим. Даже в кругу друзей. Они задаются вопросом: если я толстая, какой я могу быть, чтобы меня ценили? Я могу быть счастливой, я могу быть забавной, приятной в общении. Про каждую из наших героинь можно сказать: «Она хорошая подруга». Они невероятно заботливы в отношении других людей. Может, даже больше, чем заботятся о себе самих. Об этой проблеме мы тоже говорим в фильме. Что многие полные женщины настолько участливы к другим, что забивают на себя. И это то, от чего им нужно избавляться, — об этом наши героини также переживают. Они советуют попытаться быть лучшими для самих себя, чем стараться быть лучшими для других людей. Но это абсолютная правда, что толстые люди всё время пытаются скомпенсировать свою полноту. Что лишь подчёркивает существование дискриминации полных в обществе.

— Вы сказали, что записывали очень длинные интервью с девушками. Я обратила внимание, что эти интервью выглядят как прямая речь. То есть вы снимаете героинь крупным планом, это такие портреты, и они говорят не с вами, а прямиком в камеру. Почему выбрали именно такой приём как будто бы прямого обращения к зрителям?

— Когда мы начали работать над фильмом, наши с Луизой обязанности разделились: я отвечала непосредственно за большую часть съёмок. Но с нами также работала талантливый оператор-постановщик Сине Вадструп Брукер. Мы с ней обсуждали, что хотим, разумеется, показать в фильме интервью, но также мы хотели сохранить вот этот эффект присутствия в социальных сетях. Ведь когда девушки снимают сами себя, когда они обращаются к своим подписчикам, они говорят непосредственно в камеру. Мы хотели поместить интервью, которые берём, в эту вселенную соцсетей. Для этого мы использовали специальное зеркало, которое крепилось на объектив, таким образом они смотрели на себя и говорили прямиком в камеру. Но при этом они не теряли ощущения связи с режиссёром.

— Хитро придумали.

— Не без этого. Но нам правда было важно сохранить именно формат прямого обращения, потому что эти женщины раньше прятались ото всех, потому что их не хотели видеть. А такой визуальный стиль в интервью словно заставляет зрителей взглянуть в глаза этих полных героинь и выслушать историю от первого лица.

— Конечно, я не могу не спросить об обнажённых сценах, да вы и сами о них упоминали. Их в фильме более чем достаточно. Но вот что интересно: это было естественным поведением девушек или всё же именно эти эпизоды были срежиссированы вами? Вы попросили, и девушки сделали. Почему эти сцены так необходимы для вашей истории?

— Мы не говорили девушкам: «Вам нужно раздеться». Но мы, как я и говорила, уже в ходе работы над фильмом обнаружили, что многим участницам движения крайне важно демонстрировать своё натуральное тело, чтобы полюбить его, чтобы показать, как они им гордятся. Я честно не знаю, как это принято в России, но в Скандинавии традиция ходить в сауну, купаться зимой — важная часть культуры. Я тоже, когда была ребёнком, бегала обнажённой по пляжу и плавала со всей своей семьей. Помимо этого, опять же, было важно показать, насколько на самом деле наши героини свободны от стыда и легко принимают свои тела. Нам показалось, что показать их без одежды так же важно. Мы обсудили это в самом начале съёмок с каждой из героинь. Не обязывали их это делать, но признались, что нам это кажется очень важным. И каждая по-своему принимала решение. Например, с рыжеволосой норвежкой Мартой мы эти сцены срежиссировали. Поехали с ней на скалы и отсняли её там буквально в деталях. А Хелен, которую вы видите позирующей в художественной студии, была там на самом деле и по-настоящему наслаждалась процессом. Так что это абсолютно правдивые кадры. Это было одной из её целей в её движении к любви к себе. Она говорила: «Я должна быть настолько уверена в себе, чтобы позировать». Это был её собственный вызов самой себе. А мы лишь оказались свидетелями этого процесса. Паулина, которую мы показываем на зимнем купании, также показала нам часть своей жизни. Она это делала до того, как мы встретились, и, конечно, мы сообщили ей, что хотели бы снять такую сцену. И когда в итоге мы оказались на озере, мы делали комбинированную съёмку: что-то режиссировали, а что-то просто фиксировали. В целом, мы в каждой сцене вели себя по-разному, чтобы получить то, что нам нужно для фильма.

— Я могу ошибаться, но, по-моему, российские женщины не так раскованны. Мы тоже ходим в сауны, любим купаться. Но как будто мы больше стыдимся полной наготы. Причём мне порой кажется, что моё поколение в этом вопросе куда более зажато, чем поколение моих родителей…

— Знаете, я росла в 70-е, и тогда же активно развивалось феминистское движение, которое вместе со всем прочим освобождало и тела. На демонстрациях женщины срывали с себя нижнее бельё, чтобы подчеркнуть свою свободу. Так что мне кажется, что боди-активизм — это в какой-то мере часть феминизма. В том числе и потому, что наши современные героини пытаются освободиться от стереотипа, что тело должно быть сексуально привлекательным. Они заявляют: наше тело — это наш дом. Мы в нём живём и несём его по жизни, но мы вовсе не хотим, чтобы наши тела были лишь объектом мужского желания. Чтобы они использовались только мужчинами. Тело можно использовать совершенно по-разному, а быть обнажённой не обязывает быть сексуальной. Это может быть просто удобным, или забавным, или приятным… Можно плавать, наслаждаться солнечными ваннами, ощущать ветер. И важно, что эту мысль с экрана доносят представительницы именно нового поколения.

— Кстати, у вас в фильме как раз есть хроника 1975 года с заседания некоего клуба феминисток. Вы ищете корни боди-позитивного мышления там, в феминизме?

— Они определённо связаны, но мне кажется, что боди-активизм — очень разветвленное движение. Это же не официальная организация с президентом во главе. Это скорее собрание по интересам равноценных людей. Кто-то присоединяется, потому что просто чувствует себя красивым таким, какой он есть, а кто-то по-настоящему борется против дискриминации по размеру тела. Я думаю, если вы сражаетесь за освобождение женского тела от общественного осуждения, тогда это точно можно считать филиалом феминистского движения. А наша хроника лишь подчёркивает эту связь и говорит, что у нашей истории есть прошлое.

— Что сразу бросается в глаза, так это то, что в вашем фильме о проблеме полных говорят только женщины. Почему вы отказали в таком праве мужчинам? Не думаете, что у них тоже есть аналогичные проблемы с их телами?

— Конечно, у мужчин тоже есть сложности с восприятием своего тела, но всё же я думаю, это другого сорта сложности. В первую очередь, конечно, для нас женский взгляд на проблему был логичным, потому что фильм вырос из нашей собственной борьбы с нашими телами. И когда мы познакомились с представителями движения боди-активизма, мы едва ли увидели в нём мужчин. Когда оно создавалось, оно было исключительно женским. Сейчас, конечно, оно меняется. Некоторые мужчины присоединяются к нему. Но всё же наш фильм показывает движение в самом его начале. Кроме того, следует принять тот факт, что исторически отношение к мужскому и женскому телу было разным. Это патриархальное отношение, когда мужчина в любом теле может иметь хорошую работу, высокий статус в обществе, влияние, власть. Но если ты женщина, твой статус будет падать вместе с тем, как вес будет расти. Потому что женская сила очень близко подходит к понятию силы красоты. Поэтому я и думаю, что проблемы мужчин во взаимоотношениях с их телами носят иной характер. Но важнее, что давление общества на женщин и их тела куда выше, чем на мужчин. Поэтому я бы не стала сравнивать.

— Понятно, что у любого социального явления есть какие-то корни в прошлом. Но как по-вашему, возможно ли было снять ваш фильм лет 10 назад? Лично мне кажется, что нет. Потому что боди-активизм распространился благодаря шуму в социальных сетях. И ваши героини — они все звёзды социальных сетей.

— Когда я готовилась к съёмкам, я читала в том числе и немало книг по психологии и конкретно о преодолении стыда. И большинство специалистов сходится на том, что лучший способ справиться со своим стыдом — это групповая терапия. Причём не важно, какого именно травматического опыта вы стыдитесь. Вам всегда нужна группа людей, которые покажут вам, что вы им нравитесь, что вы нравитесь другим. Сейчас социальные сети сделали это максимально доступным. Я уверена, что до сих пор огромное количество полных женщин по-прежнему запираются дома, отторгаются обществом и стыдятся себя. Но вот это виртуальное собрание помогает им преодолеть свой стыд и даёт им силы для этого, наравне с комфортом присутствия. Я верю в позитивную и созидательную силу социальных сетей. Это же гигантская комната для групповой терапии. Где в том числе и наши героини, скандинавские девушки, общаются со всем миром. Это делает их ещё сильнее. Честно говоря, 10 лет назад, задумай мы делать этот фильм, нам бы пришлось постараться найти таких главных героинь, как есть сейчас. Вы посмотрите, они же не жертвы, они не просят жалеть их. Кроме того, 10 лет назад никто бы точно не захотел смотреть 2 часа на полных женщин. Влиятельных, умных, с чувством юмора и не страдающих. Так что, да, этот фильм, как и само движение, стали возможны благодаря социальным сетям.

— Но как вы сами оцениваете действия этого движения? То, что делают девушки — это война с обществом или просто настойчивый диалог?

— Сложно ответить. Каждому отдельно взятому участнику этого движения крайне важно чувствовать поддержку других, видеть других, переписываться с другими и проявлять обеспокоенность дискриминацией таких людей в обществе. Но они пока что не переросли этот образ комнаты групповой терапии и не влияют на внешний мир, где правят многомиллионные индустрии моды, кинематографа. Полная главная героиня в голливудском фильме — это же что-то невиданное! Этому движению потребуется ещё немало времени, прежде чем оно начнёт по-настоящему влиять на устройство мира. Но сейчас «Армия Плюс» уже начинает работать. Мы показали в фильме всего лишь четверых прекрасных девушек, но их уже знают в Нидерландах, Швеции, Норвегии, Хорватии, Италии, сейчас вот узнали в Москве. Это маленький, но шаг к тому, чтобы начать показывать полных женщин в кинотеатрах. В конце концов, тело — это часть нашей культуры. Искусство всегда обращалось и исследовало, как мы видим свои тела. И наши героини не раз заявляли: если бы они видели полных девушек в журналах, кинофильмах, на обложках книг, они бы чувствовали себя принятыми обществом, они бы стали частью общества. Поэтому я считаю, что, когда мы хотим изменить общество, нам нужно говорить языком искусства. Не всё достигается открытой борьбой и политическими реформами. Мне кажется, в вопросах изменения культуры тела искусство куда более действенный инструмент. Особенно в наше время.

— Но именно представители искусства, которые ассоциировались с боди-позитивным мышлением, совершили своего рода предательство недавно, так им пишут поклонники. Певица Адель невероятно похудела и с удовольствием демонстрирует свои достижения, а прямо перед этим интервью я увидела фотографию актрисы Ребел Уилсон — она в обтягивающем спортивном костюме показывает похудевшее тело и пишет, что работает над собой.

— А вот это действительно дилемма. Потому что боди-активизм — это же не политическая партия, в которую вы вступаете и обязаны всю жизнь теперь быть полной. Мы это в том числе обсуждали с нашими героинями. Нормально ли сбрасывать вес, нормально ли набирать вес? И пришли к выводу, что нам просто нужно прекратить обсуждать тела других людей. Адель — прекрасная певица, и она нравилась людям за свою музыку, обладая полным телом. Если она решила похудеть, а причины для этого бывают разные, в том числе из-за болезней, мы не должны винить её за это. Ваше тело — это исключительно ваш дом, ваше место. Вы же не приходите в чужой дом и не говорите: «Какое уродство, я бы никогда не покрасил стены в такой цвет». Нам нужно научиться уважать тела других людей вне зависимости от их размера. И вам ничто не мешает быть боди-активистом, даже если вы похудели или никогда не были полным. Возможно, вы не станете лицом движения, но быть его частью можно, потому что это движение за права человека.

— Вы постоянно говорите «мы», имея в виду вашего соавтора Луизу Унмак Кьелдсен. Насколько вам важно было делать фильм об этом пока ещё камерном сообществе скандинавских боди-активистов не одной? Я имею в виду разделять не только обязанности, но и мысли, эмоции, которые рождала работа над фильмом.

— Мы, конечно, делали фильмы отдельно друг от друга, но мы поняли, что вместе у нас получается другое кино. Работать вдвоём не только веселее, но и прицельнее: вы постоянно находитесь в диалоге друг с другом, видите одну и ту же проблему с разных сторон. И мы совершенно точно понимали, что нам нужно несколько главных героинь, а не одна. Чтобы показать, что это не борьба одиночки, не история одного полного человека, а повсеместное явление. У этих девушек столько общего, нам оставалось лишь соединить их истории. И хотя бы с этой позиции было верным решением работать двум режиссёрам. Командная работа, уж не знаю, только женская или вообще, явно улучшает результат.

— В итоге вы нашли ответы на вопросы, которыми задавались, когда начинали делать «Армию Плюс»? Вас эти девушки как-то изменили?

— Я уже старовата для того, чтобы кардинально меняться [смеётся]. Моё восприятие тела, с которым я выросла и прожила довольно долго, осталось со мной. Но всё же перемены есть. Я перестала подгонять себя под какую-то волшебную цифру, которая есть у каждого в голове. Я перестала подгонять своё тело под то, как оно должно выглядеть с точки зрения общества, а стала просто наслаждаться жизнью и больше обращать внимание на себя: спрашивать, например, какая еда на самом деле нужна моему телу, как оно хочет провести время. По сути, просто жить, а не гонять себя по этому порочному кругу самокритики. Это не так много, конечно, но это то, чему наш фильм нас совершенно точно научил.

Вероника Скурихина

Источник