«Приди ко мне»: Рецензия Киноафиши

Немолчание ягнят.

Когда тебе раза три говорят про ещё не виденный фильм «это совершенное кино», ждёшь чего-то такого… что даже представить себе не можешь. Критерии совершенства в искусстве, как ни крути, у каждого свои. И чем более развитым становится наш вкус, тем требовательнее мы именно к своему представлению о прекрасном. В этом смысле «Приди ко мне» оказывается фильмом — лакмусовой бумажкой. Для искушённого зрителя картина манипулятивно проста, хоть и эстетична. Для зрителя, который осознанно лишь начинает свой путь по авторскому символическому кинематографу, лента Малгожаты Шумовской практически учебник — только успевай записывать, какие метафоры разгадал, а над какими ещё надо подумать. Зрителю, который предпочитает в кино отдыхать, этот фильм не предлагает вообще ничего: медлительно разворачивающееся действие, понятный феминистский настрой и никакого экшена — все традиционно жестокие сцены остаются за кадром, ведь наша фантазия всегда нарисует картинку извращённее и страшнее. Осталось лишь решить для себя, к какой категории зрителей относитесь вы, и загрузить очередное вынужденно ушедшее в онлайн кино.

Села — подросток, выросший в уютном лесу в давно сложившейся секте. В ней целое стадо «сестёр» и «жён», но лишь один мужчина — Пастырь. Загадочный, волнующий и деспотичный. Но, как и полагается верной пастве, последнего качества предводителя никто якобы не замечает. Верность же Селы омрачает её неуёмное любопытство: она хочет узнать больше о своей матери, о Пастыре и о самой себе. Крах и переосмысление веры заполняют полтора экранных часа.

Если взглянуть на фильмографию польского режиссёра Малгожаты Шумовской, легко набросать эскиз её авторских интересов. Её интересует всё, что так или иначе травмирует человеческую душу, будь это смерть близких, противоречия с религией или ситуативное столкновение с социальными стереотипами. Казалось бы, ну что тут нового. Но Шумовска каждую переломную сцену обставляет так, чтобы зрителю становилось неловко, как будто он подсматривает за чужой жизнью. Хотя при этом сами герои могут смотреть даже прямо в камеру. Кстати, что действительно важно, камера эта у Шумовской всегда одна и та же. Михал Энглерт с 1998 года работает с режиссёром, начиная с её дебютной короткометражки «Тишина». На примере их картин можно наблюдать и эстетический рост кинематографистов, и то, как они меняются, стоит им выехать за пределы Польши. В «Откровениях» камера, как губка, впитала в себя французский шарм и сексуальную раскованность, а в «Приди ко мне» словно увязла в болотистой почве ирландского леса — статичные, выверенные кадры заставляют созерцать и думать.

Это кино в прямом смысле прекрасно: красивые люди в ведущих ролях существуют в красивых локациях и носят насыщенно красивых цветов одежду. Даже джемперы и рубашки Пастыря не просто заношены, а выразительно серы и землисты. Михиль Хаусман позволяет режиссёру сделать ставку на его природные внешние данные и превратить себя в одну из многочисленных визуальных копий Христа. А Рэффи Кэссиди поначалу сохраняет хрупкую детскость и растрёпанность, которая, очевидно, так манит лидера секты. Кажется, это не он, а она завлекает зрителей в сети повествования. Ведь именно за её трансформацией предстоит наблюдать, хотя исход картины очевиден. «Приди ко мне» — тот тип ментального и немного физического роадмуви, когда сам путь интереснее результата.

Кстати, сеть или, точнее, путы — отнюдь не фигура речи касаемо «Приди ко мне», а один из буквально исполненных в фильме образов. Протянутые между деревьями нити создают в кадре невесомую клетку, внутри которой Пастырь читает свои проповеди, а девушки, исключительно в белом, впадают в неминуемый транс. Но стоит героям выйти за пределы опутанного леса, как эта связанность исчезает — сначала визуально, а потом и в поведенческом смысле. Нитью, за которую хочется потянуть, чтобы распутать этот сектантский клубок, выглядит и вечно выбивающаяся прядь из кос Селы. И, как ни пытаются ее заправить сёстры или сам Пастырь, она всё равно оказывается наружу — как та правда, которую не получится долго скрывать: о погибшей матери, об отсутствующих детях мужского пола, о самом смысле такой жизни.

Буквальность символов вшита в это кино наравне с классическим и понятным сюжетом. Даже если не знать оригинального названия картины — «Другой ягнёнок», с первых кадров становится понятно, что это фильм о том, как одна паршивая овца собьёт с пути всё стадо. В общей одинаковости Села всегда хоть чем-то да выделяется. А ещё она задаёт вопросы в обществе, которое держится на безмолвной вере. Режиссёр не ищет изощрённых причин, по которым эта странная секта вообще существует. Она исследует способы существования в заданной реальности. Ведь по факту какая разница, о какой религии вести речь — доморощенной местечковой или всемирно масштабной, если все они подавляют и ограничивают личность, — в этом позиция Шумовской однозначна.

Увлечение символикой приводит Шумовску к логичному отказу даже от запланированного монолога главной героини. Зачем слова, когда разговоры в этом сообществе едва ли способны что-то изменить? Куда эффективнее сработает набор пугающих и мелко нарезанных образов, который заставит многих критиков вспомнить, что польский режиссёр также выступала сопродюсером «Антихриста» Ларса фон Триера. И, вполне возможно, вдохновилась видами разлагающейся лисы в соседнем неведомом лесу. Эта нарезка сыграла с фильмом злую шутку: на Фестивале ирландского кино в Москве «Приди ко мне» предлагали смотреть как «мистику» и «ужасы». Хотя по факту ужасной в этом фильме была лишь его предсказуемость.

Пространство, в котором существует «Приди ко мне», лишено любых визуальных признаков времени, однако поднимает, как того хочется видеть от женщины-режиссёра, актуальную тему женской несвободы. Прекрасные в своей естественной красоте женщины оказываются в уродливых отношениях, за которые продолжают держаться несмотря ни на что. Новаторство Шумовской в визуализации этого вопроса можно найти в самом финале, когда большая метафора освобождения от мужского гнёта сопровождается в кои-то веки правдоподобным ответом на вопрос: а что дальше? Хэппи-энда ни в каком смысле не будет.

«Приди ко мне» смотрится не столько как авторское высказывание, особенно если сравнивать эту картину с польскими, аутентичными работами Шумовской, сколько мастерской антологией. Это набор образов, выполненных прекрасно, но настолько буквально, что раздумывать над этим фильмом кажется излишним. А значит, он идеален для реалий сегодняшнего проката, ведь чем понятнее кино, тем реже вы ставите его на паузу.

Вероника Скурихина

Источник